"Чернобыльский райотдел": запорожцы стоят на страже закона в зоне отчуждения

Зона отчуждения и сегодня живет по своим законам, а в первые годы после катастрофы правопорядок приходилось устанавливать буквально с нуля. Брошенные квартиры, дома, автомобили становились лакомыми кусками для преступников, не считающихся с риском получить смертельные дозы облучения. Правоохранители, работающие в Чернобыльской зоне в первые месяцы после взрыва, рисковали ради того, чтобы выполнить свой долг и помочь людям возместить ущерб. Одним из таких бойцов невидимого фронта был Валерий Иванович Пономарев. Находясь на должности заместителя начальника Заводского РОВД г. Запорожья по оперативной работе, Пономарев был командирован в Чернобыльскую зону для создания местного райотдела, на момент аварии ему исполнилось 34 года. Сейчас Валерию Ивановичу 60 и теперь он как правовед занимается тем, что помогает чернобыльцам защищать свои права.

Пономарев отправился в Чернобыльскую зону для раскрытия преступлений, совершенных в условиях неочевидности, осенью 1986 года. На тот момент в зоне было множество нераскрытых преступлений, и кадров не хватало катастрофически. Оперативные работники, в отличие от ликвидаторов, которые работали в зоне вахтенным методом, фактически находились там постоянно. Обворованные квартиры, кражи церковной утвари, угоны автомобилей, мародерство - то, с чем столкнулся Валерий Иванович и его коллеги в Чернобыльской зоне. Их “райотдел” был наскоро построен в поселке Зоряный.

В подчинении Пономарева были ученики школы милиции Ивано-Франковска, окончившие ее досрочно в связи с чернобыльскими событиями. Разговаривая с Валерием Ивановичем, мы проводили параллели между его работой по задержанию преступников, наживающихся на чужом горе в зоне катастрофы, и сегодняшними проблемами чернобыльцев, которые вынуждены с боями возвращать причитающееся им по закону.

В чем заключалась и как выстраивалась Ваша работа в Чернобыле?

Оставленные после спешной эвакуации квартиры работников атомной станции привлекали преступников, которые знали о том, что энергетики хорошо зарабатывают. Нашей задачей было вернуть людям их имущество, а чаще - обеспечить компенсацию утраченного. Работа в Чернобыле строилась с нуля. Наш «Чернобыльский райотдел» мы создавали сами. Туда были откомандированы оперативники со всей Украины, всего около 400 человек. Сложность заключалась в том, что не было вообще никакой базы, поэтому преступников приходилось разыскивать, полагаясь на уже приобретенный опыт оперативной работы.

Преступления совершались как местными жителями, так и так называемыми «партизанами» - военными, проводящими дегазацию и дезактивацию жилищ. На пропускных пунктах в ведомственных машинах мы находили домашнюю утварь, ценные предметы, драгоценности, затем это сопоставлялось с описаниями в заявлениях граждан.

Не единичны были и случаи, когда человек попросту бросал свой автомобиль, спеша эвакуироваться, а потом писал заявление о его краже с целью получить возмещение ущерба. Такие машины мы находили брошенными. На моей памяти их больше сотни, они стали первыми в так называемом "кладбище автомобилей", оно появилось благодаря нашей работе. Часто мы раскрывали преступления, которые на самом деле и не совершались.

Поражает, как жажда наживы заставляет людей буквально идти на смерть. Какие случаи Вам наиболее запомнились?

В ходе одной из наших операций был задержан водитель руководителя военного округа, который благодаря пропуску, позволяющему беспрепятственно передвигаться в зоне, в течение полугода занимался тем, что похищал из жилищ драгоценности, а затем сдавал их в комиссионные магазины по поддельному паспорту. В общей сложности он похитил более полутора килограммов ювелирных изделий.

Парня, который держал у себя под матрасом платиновую основу для микросхем, приняли за наркомана, когда у него вдруг из ушей и носа пошла кровь. Все стало ясно, когда возле кровати бешено защелкал счетчик Гейгера. Желая обогатиться, люди не считались ни со своим, ни с чужим здоровьем.

Существует мнение о том, что алкоголь уменьшает отрицательное действие радиоактивного облучения. Якобы среди первых ликвидаторов дольше прожили те, кто употреблял перед заходом на объект. Как обстояли с этим дела среди правоохранителей?

Алкоголь в малых дозах принимали все, даже водители. Обстановка была тяжелейшая. Однако после случая, когда из-за нетрезвого водителя произошло серьезное ДТП, в результате которого пострадали 35 работников ГАИ, употреблять им запретили.

В зоне наверняка создавалась особая атмосфера работы, что запомнилось Вам больше всего?

Я стараюсь забывать все негативные моменты, хотя их было достаточно. Сейчас мне радостней всего вспоминать ребят, с которыми довелось поработать, все это были высококвалифицированные профессионалы, настоящие спецы. Там не было трусов, чувство долга всегда перевешивало заячью кровь, которая, конечно, есть у всех.

Люди вышли на парад во многом потому, что были дезинформированы о масштабах катастрофы. Понимали ли Вы, что произошло на самом деле?

К моменту трагедии я был уже не мальчиком, я понимал, что все эти официальные сообщения нужно читать между строк. До Чернобыля я проходил службу в Египте. В условиях, когда вода, оставленная на солнце, закипала через несколько минут, наши военнослужащие обеспечивали работоспособность ракетных комплексов. Об этом мало кто знал, поэтому подлинная цена официальных заявлений на момент трагедии была для меня понятна.

Сегодня чернобыльцы продолжают бороться за свои права. Каковы шансы на восстановление справедливости, если чернобылец обратится в суд?

Справедливости в суде добиться можно, для вынесения положительного решения есть все основания, однако чтобы его получить, нужно затратить массу времени и нервов. В сложившейся ситуации все нужно начинать с нуля. Необходимо брать все имеющиеся решения судов и вновь начинать борьбу, проходя сначала через суды первой инстанции, получив отказ, идти в апелляционный суд, затем в кассационные инстанции, доходить до Европейского суда по правам человека. Многие толковые и грамотные люди уже пошли этим путем и добились справедливости.

Существует 22 статья Конституции, в которой четко сказано, что при принятии новых законов или внесении изменений в действующие законы не допускается сужение содержания и объема существующих прав и свобод. Это то, на что нужно опираться в первую очередь.

На моей практике несколько десятков дел чернобыльцев, некоторые из них дошли и до Верховного суда, и до Европейского суда по правам человека. При этом мне не очень импонируют люди, которые выставляют напоказ свои заслуги.

В Украине существует несколько десятков организаций, которые поставили себе целью отстаивать права чернобыльцев. Как Вы оцениваете их деятельность?

Ситуация с организациями чернобыльцев напоминает сюжет басни Крылова о лебеде, раке и щуке. Налицо разобщенность в их действиях, которая в первую очередь выгодна бюрократам. Пока что изменить что-то можно только индивидуальными усилиями, подавая таким образом пример другим. Среди запорожских чернобыльцев в этом контексте можно отметить Анатолия Павелко: будучи инвалидом первой группы, он выиграл суд.

Что бы Вы посоветовали тем, кто, возможно, готов опустить руки? Каков Ваш рецепт?

Чтобы не пасть духом, необходимо кооперироваться, искать единомышленников. Но, пожалуй, даже не это главное. Важнее всего - держать удар, подниматься и снова идти дальше, не быть рабом. Многие, получив отказ или потерпев неудачу, сдаются навсегда. Здесь уже ничего не поможет. Если один раз прогнулся, очень трудно снова встать на ноги.