Никакой стены, никакого забора. На самой опасной границе мира друг напротив друга стоят солдаты из Северной и Южной Кореи. Даже для туристов существуют четкие правила. Любое движение пальца может спровоцировать выстрелы.
«Давайте, давайте посмотрим на нескольких северокорейцев!» Джина Ли хлопает в ладоши, требовательно высматривая аплодисменты в автобусе. Гид сопровождает туристов в демилитаризованную зону между Северной и Южной Кореями, которая с момента подписания пакта о ненападении из-за соседства коммунистического режима на севере считается самой опасной границей мира.
Посетители «Общей зоны безопасности» в Пханмунджоме должны подписать, что осведомлены о смертельном риске на «вражеской территории». Здесь на расстоянии видимости располагаются солдаты с обеих сторон, в часе автомобильной езды от столицы Южной Кореи Сеула.
Солдат входит в переполненный автобус. Глаза скрыты за темными солнечными очками, без всяких чувств он проверяет паспорта пассажиров. Каждый год этот внутренний круг отчуждения посещает полмиллиона человек. Нет никакой защитной стены, никакого забора, только узкая маркировка границы, едва ли выше бордюра.
Информация поступает через китайских контрабандистов
Посередине три небольших небесно-голубых барака, в которые можно войти с обеих сторон. Переход к Северной Корее, мимо дежурящих солдат, через стерильный конференц-зал, на удивление непримечателен. Враг поджидает снаружи. Одинокий и неподвижный на широкой лестнице, в униформе оливкового цвета, с биноклем. За занавешенными окнами серого бетонного блока никакого движения.
Здесь практически не на что смотреть. Но южнокорейцам тяжело перенести беспомощность, которую можно увидеть в сжатых кулаках солдат. «У меня разрывается сердце», – бормочет молодой человек, который приехал с японской группой. После окончания Корейской войны и разделения страны у многих корейцев есть члены семьи по обе стороны.
Обмен информацией если и происходит, то только через единичных китайских контрабандистов. «Это позор», – говорит кореец, который может посетить этот район только потому, что живет за границей и, следовательно, не находится под подозрением в шпионаже. «У меня много друзей, которые сбежали из Северной Кореи. Их родина буквально в поле зрения, но они не имеют права посетить своих родственников».
Северная Корея хочет спасти Юг от США
Возможности демократичного Юга, чтобы помочь бедным людям на Севере, также ограничены. В коммунистической пропаганде нет места состраданию. Напротив. «В Северной Корее говорят, что они должны спасти Юг, потому что его контролируют Соединенные Штаты Америки», – говорит Юнг Хи. Два года назад северокореянка сбежала от репрессивной системы и нищеты на юг – без своего мужа.
Теперь она в качестве одной из почти 25 000 северокорейских перебежчиков рассказывает туристам свою историю. Свое настоящее имя невысокая улыбающаяся девушка не называет. Слишком велик страх, что за ее поступки придется отвечать другим.
Ведь несмотря на то, что новый диктатор Ким Чен Ын официально собирается свернуть дорогостоящий и опасный конфронтационный курс своего отца, со времени смерти Ким Чен Ира все стало только хуже, говорит Юнг Хи.
Страх тотальной войны
В то время как истинный масштаб гуманитарной проблемы в Северной Корее остается скрытым от мировой общественности, угрожающие жесты диктатуры возбуждают страх перед тотальной войной. В ответ на недавнее расширение санкций ООН Пхеньян объявил о разработке ядерной и ракетной программ.
Стартовавшие в начале месяца совместные военные учения союзных американских и южнокорейских войск режим Северной Кореи описывает как «провокацию», северокорейские войска пылают жаждой осуществления «кампании справедливости и беспощадного возмездия».
Кроме того, Пхеньян разорвал действовавшее на протяжении 60 лет соглашение с Югом о прекращении огня – решение, которое правительство в Сеуле между тем не хочет признавать, ведь одностороннее расторжение в договоре не предусмотрено.
Даже зрительный контакт запрещен
При этом полированные деревянные столы в небесно-голубых бараках Пханмунджома, собственно, должны использоваться для переговоров между Севером и Югом. Однако здесь царит радиомолчание. Важная линия телефонной связи, по которой Пхеньян и Сеул связывались каждый день, молчит на протяжении недели. Даже зрительный контакт неподвижным солдатам, уставившимся через черные солнечные очки на границу, запрещен.
Только капрал Бизли из Западной Вирджинии, который до своего приезда абсолютно ничего не знал о конфликте, жует жвачку, зацепив пальцами рук пояс. Американец – часть сил ООН в Пханмунджоме, в целом здесь расквартировано 700 южнокорейских и иностранных солдат.
Бизли, как «нянька», отвечает за туристов и их безопасность. То и дело кричит молодой человек в бронежилете коммандос: посетители должны построиться в ряд, должны быть опрятно одеты, запрещается подавать знаки или показывать в направлении Севера.
«Не давать повода для пропаганды»
«Когда мы стоим здесь в порванных джинсах, северокорейцы делают фотографии и рассказывают своему народу, что на Юге не могут себе позволить даже приличную одежду», – рассказывает Джина Ли. Хуже того: любой знак может спровоцировать выстрелы. В правилах четко сказано: ничто не должно спровоцировать агрессивно настроенного врага, ничто не должно давать повод для антизападной пропаганды.
При этом кажется, что Северная Корея не нуждается в дальнейших провокациях для военной кампании против Юга. Совместные маневры американских и южнокорейских войск продлятся до конца апреля. Уже три раза, в последний раз – в 2009 году, после таких крупномасштабных маневров происходили столкновения в море между Севером и Югом. Гибли люди.
Состояние войны, в котором с 1953 года формально пребывают братские страны, постоянно присутствует на четырех километрах ничьей земли посередине Корейского полуострова. Колонны танков гремят в направлении контрольно-пропускного пункта, возле заборов из колючей проволоки и наблюдательных пунктов патрулируют солдаты в камуфляжной форме.
Четыре секретных туннеля для вторжения
На данный момент обнаружено четыре тайных туннеля, которые проходят под границей и посредством которых в случае военного вторжения на территорию Южной Кореи в час могли бы проникнуть в общей сложности 30 000 северокорейских солдат. Сколько еще существует подземных туннелей, никто не знает.
В третий туннель, выход из которого на южнокорейской стороне расположен всего лишь в 52 километрах от Сеула, ведет бетонная труба длиной 400 метров. Влажный туннель под границей настолько низок, что голубые и желтые защитные каски посетителей снова и снова с шумом бьются о камни.
Фотоаппараты здесь запрещены. Лишь через несколько сотен метров узкий проход преграждает стальная дверь. За ней – враг.
Открытие туннеля для вторжения – всего лишь один эпизод 60-летней истории демилитаризованной зоны. С момента окончания Корейской войны здесь регулярно происходили ожесточенные столкновения: от повстанцев и до так называемого «топорного инцидента» в 1976 году, когда северокорейцы убили двоих американских солдат в результате конфликта по поводу обрезки деревьев.
Железнодорожные пути для поездки в Пхеньян
Где две маленьких деревни посередине запретной зоны пытаются разыгрывать обманчивую нормальность, доминирует высокопарная риторика. Жители «деревни свободы», которые во время полевых работ на южнокорейской стороне охраняются солдатами, смотрят прямо на, скорее всего, необитаемое скопление домов по ту сторону границы – «деревню пропаганды». Северокорейцы называют ее «деревней мира» .
Однако символом разделения и в то же время символом надежды в этой враждебной местности является железнодорожный вокзал с привидениями – современный, с большим количеством стекла и зеркальных поверхностей. Колея с надписью «На Пхеньян» охраняется двумя солдатами.
Билеты здесь только для экскурсии, поезда, прибывающие на станцию Дорасан, пусты. Тем не менее рельсы на данный момент – единственная связь, теоретически еще существующая между Северной и Южной Кореями.