Директор запорожской организации «Укрпростір»: о работе с переселенцами, грантах и будущих проектах. Фото

Решение конфликтов, обсуждение процессов децентрализации, создание муралов – это еще не весь список проектов, которые внедряются в городе благодаря кропотливой работе общественников. Решение таких сложных задач зачастую ложится на хрупкие женские плечи. Чтобы узнать, что именно толкает прекрасную половину человечества на внедрение подобных проектов, решение проблем, РепортерUA встретился с директором общественной организации «Укрпростір», медиатором Натальей Селюковой. Говорили о реализации задуманного, о том, что не удалось воплотить в жизнь, и о проектах, которых стоит ожидать в ближайшем будущем.

По словам Натальи Селюковой, общественной деятельностью она начала заниматься еще в 2006 году, когда вместе с Николаем Колодяжным реализовала грант президента по украинизации радиопространства. С 2007 была медиаэкспертом в проекте по разработке Стратегии регионального развития Запорожской области.

– Это был канадский проект. Когда втянулся в эту деятельность, понимаешь, что есть смысл продолжать. 13 марта исполнилось девять лет, как мы зарегистрировали свою организацию и начали заниматься социальными проектами. Но за счет только «социалки» не проживешь, поэтому, естественно, каждый из нас занят еще и основной работой.

Когда ты видишь положительный результат и отклик людей, тогда хочется еще больше что-то делать и что-то менять

Кроме общественной деятельности, Наталья Селюкова преподавала в Запорожском национальном техническом университете такие предметы, как журналистские расследования, интернет-журналистика, медиаправо, радиожурналистика.

– Журналистика, как и общественная деятельность, дает возможность что-то изменить или кому-то помочь. Когда начинаешь работать с разными людьми, то видишь ситуацию более широко, другие подходы. И на самом деле работа с общественными организациями – это достаточно большой ресурс и для работы журналиста в том числе. Мы провели сначала одно мероприятие, потом второе. Начали искать какие-то новые для Запорожья форматы. Много ездили по тренингам, черпали опыт у других. И когда начали внедрять все это здесь, то увидели положительные отзывы. Наверное, это самый большой плюс в любой деятельности. Когда видишь положительный результат и отклик людей, хочется что-то делать и что-то менять, – подчеркнула Наталья.

В прошлом году благодаря сотрудничеству организаций «Укрпростір» и «Культпрожектор» в нашем городе появился самый большой мурал, который нарисовали на одном из домов на площади Пушкина.

– Этот проект мы делали вместе с Викторией Верес. Был объявлен грантовый конкурс на преображение города, причем в сжатые сроки. Решили нарисовать мурал. В Запорожье это уже четвертый мурал и самый большой, который есть на сегодняшний день. Вика занималась поисками художника, потому что это ее сфера, моя идея – вынести изображения на обсуждение, провести опрос. Я убеждена на 100%, что все, что происходит в городе, должно согласовываться с жителями. Не все получилось так гладко, как хотелось бы, но в целом мы остались довольны результатом.

По словам Натальи, уже поступило несколько заявок на создание муралов в других районах города. Но опять же – все упирается в финансы.

– Иногда нужно написать десять заявок на грант, и одна из них, может быть, «выстрелит», а может, и нет. Будем подавать в этом году на конкурс «Мы – это город». У нас уже есть четыре предложения, где можно нанести муралы. Причем это инициатива непосредственно самих жителей. Те дома, которые сейчас нам предлагают, полностью подготовлены, там уже все утеплено, поэтому осталось только подготовить заявку, выиграть грант и начать работы.

По словам Натальи, чтобы выиграть грант, главное – идея и честность.

– Несколько раз мы были в конкурсных комиссиях грантовых конкурсов. На самом деле сразу видно, кто и что хочет. Был один проект, я его везде привожу в пример, – тренинги по экологии, а просили денег на окна (смеется. – Ред.). Если есть хорошая идея, можно найти программы, которые ее профинансируют. Репутация организации, которая подает заявку, играет большую роль. Умело прописанная заявка, четко донесенная идея, прозрачный бюджет и, наверное, везение. Был у нас один год, когда мы порядка десяти грантов выиграли. Были года, когда выигрывали один. Всегда по-разному.

Наталья Селюкова приняла участие в съемке партисипативного видео, что в дальнейшем послужило толчком к созданию нового проекта, касающегося решения конфликтов переселенцев.

– Этот проект организовывал GIZ. Приезжали журналист и специалист именно по партисипативному видео из Британии и Франции. Суть – привлечь участников проекта непосредственно к съемке видео. Базово показали, как снимать видео, как вести себя перед камерой, на какие моменты обращать внимание. В проекте участвовали и переселенцы, и запорожцы. Снимали в модульном городке, точно такой же проект был и в Бердянске. И вот по ходу всего выплыло много моментов, которые для меня были некомфортными. Это непосредственно конфликты... Нужно понимать специфику модульного городка. Когда показывают сюжеты – на картинке все хорошо. На самом деле здесь условия, допустимые для проживания. Есть крыша над головой, свет, вода, туалеты – самое базовое, что необходимо. Но очень тесно, нет личного пространства. Плюс особенность людей, которые живут там, дает о себе знать. Это те люди, которые не могут себе позволить ничего больше. Это самое дешевое жилье для переселенцев на сегодняшний день. Мало работающих, много инвалидов, людей пенсионного возраста. Но это один момент. Плюс разные взгляды. С другой стороны, они приезжают и живут в одном городке, и мало кто куда выходит. На пальцах можно пересчитать людей, которые хоть куда-то выезжают в город.

• Запорожские переселенцы рассказали о конфликтах, которые возникают в модульном городке. Фото

Как утверждает руководитель проекта, конфликты начинаются с мелочей: кто-то столкнулся на кухне, неправильно помыл тарелку или чашку, громко включил телевизор в комнате отдыха и т.д.

Понадобилось всего 20 минут, чтобы решить конфликт, который длился год

– В модульном городке есть общая комната для отдыха и столовая: кто-то хочет смотреть телевизор, кого-то это раздражает. В результате все накапливается внутри. Нужно понимать, что люди приехали с психологическими проблемами: у кого-то кто-то погиб, кто-то видел взрыв, у кого-то разрушился дом. Очень большое влияние оказывает информационная среда. Если затрагивают тему политики, все становится намного сложнее. Один из конфликтов, произошедших в модульном городке, касался государственного флага, который висел на административном здании. Ссора перешла в крики и угрозы. И можно было закрыть глаза на это, но этот конфликт может пойти дальше. Тут, наверное, еще сыграла уверенность в себе. Я была уверена на 100%, что смогу изменить ситуацию, учитывая, что уже был опыт решения конфликтов в громадах и медиации. Мы обратились в GIZ с проблемой, объяснили, что хотим ее решить. Заполнили заявку, прописали все, что планировали сделать, каких результатов достичь и так далее. И GIZ поддержал. Это был даже не грант: оплачивали услуги мои как тренера по решению конфликтов, специалистов, которые работали, и напрямую оплачивали обеды, кофе-паузы, автобусы и т.д. Провели тренинги по предотвращению конфликтов, провели медиацию и решили два длительных межличностных конфликта. Понадобилось всего 20 минут, чтобы решить конфликт, который длился год. После медиации прошло два месяца – и результат положительный.  

– Какие навыки помогли в работе с переселенцами?

– Методы фасилитации и медиации я видела как выход из положения в данном контексте. В чем суть? Фасилитация – это работа с группами, медиация – работа межличностная. Это был уже третий конфликт, который мы решали фасилитацией. Первый яркий пример касался переименования улиц и демонтажа памятников в рамках закона о декоммунизации. Это был мой первый опыт фасилитации и очень длительный процесс. Мы работали девять месяцев, и для меня это было безумно интересно, посколько я буквально сразу видела результаты. В этом и суть медиации. Человек меняется в ходе того, как он выговаривается. Мы сначала проводили тренинги в модульном городке по решению конфликтов и показывали механизмы, каким способом мы можем общаться с людьми, чтобы в ответ получать не агрессию, а нормальное отношение. И в принципе результаты были видны на третий день. Все делали на реальных ситуациях – они  рассказывали о своих конфликтах, которые возникают в семье, между семьями, в обществе, и искали пути решения. Медиация – это конфиденциальный процесс, тем не менее была инициатива при всех решить два конфликта. Один был семейный, второй – между двумя людьми, которые живут в одном модуле, но в разных комнатах. Они не поделили комнату отдыха. Конфликт длился год. И все происходило на повышенных тонах. Когда начали обсуждать конфликт, это все было очень эмоционально: стороны начали высказывать претензии друг к другу, рассказали, кто и что о ком думает. Когда пошла речь о том, чтобы решить конфликт: одна сторона согласилась, а вторая не захотела. Мы приехали на следующий день, поговорили, так как в медиации перед тем, как начинается процесс, идет общение с каждой из сторон. После предварительной встречи уже все были согласны на решение конфликта, и на самом деле понадобилось всего 20 минут, чтобы решить конфликт, который длился год. Все прошло очень быстро и гладко, просто люди высказались и услышали друг друга. Если говорить честно, я немного засомневалась в том, будет ли результат. Но в итоге прошло два месяца, конфликт не возобновился, и сейчас они нормально общаются.

– По вашему мнению, что мешает людям решать самостоятельно конфликты?

– В первую очередь нежелание слышать друг друга. Мы привыкли, что у нас есть в голове какая-то мысль, а значит, все о ней знают и все разделяют нашу точку зрения. Но на самом же деле это не так. Второй момент – люди не привыкли общаться. То есть нежелание слышать и решать конфликты. А возникает из-за того, что внутри накапливаются какие-то негативные эмоции, которые мешают увидеть реальную ситуацию. Когда человек начинает рассказывать о ситуации, о том, как он ее видит, без субъективизма, то тогда больше шансов, что человек тебя услышит. Еще одно – неумение работать и понимать свои эмоции. Зачастую люди не могут назвать эмоцию, которую они ощущают. С этим мы столкнулись, когда работали по вопросам декоммунизации. Ранее я считала, что это присуще людям старшего возраста, а оказывается, это далеко не так, и в принципе молодежь также не понимает, что чувствует на данный момент. А работает это таким образом: если мы можем понимать свои эмоции, мы от них избавляемся. После тренингов видишь, что люди начинают по-другому общаться, избавившись от эмоций. 

По словам Натальи, для тренинга в модульном городке было очень сложно набрать даже первую группу. Чаще всего это происходило из-за нежелания. Сначала набрали первую группу из 15 человек, которые ходили постоянно, потом начали подтягиваться остальные люди.

– В итоге мы охватили 60 человек. И в последние два месяца ездили раз в неделю, и уже в последний месяц было много запросов на повторение курсов для других людей. Мы не ставили себе за цель кого-то заставить работать либо что-то кардинально изменить. Я осталась очень довольна результатами, – подчеркнула Наталья Селюкова. 

– Какие настроения и политические взгляды у жителей модульного городка? 

– Поменять за короткий промежуток времени политические взгляды, я думаю, сложно и, наверное, невозможно. Должны произойти действительно какие-то яркие моменты, которые изменят все, чтобы человек поменял свое мнение. Были разные группы – и сторонники, и несторонники, и якобы нейтральные. С одной стороны, я очень пытаюсь их понимать. Даже были люди в нашей группе, у которых родственники остались на той территории. У одной женщины муж-инвалид, и она его перевезти сюда не может. Случались и во время тренингов какие-то высказывания, касающиеся политики, но мы сознательно уходили от политических моментов, потому что цель была не разразить конфликт, а, наоборот, подавить эскалацию. Переубедить кардинально не получится, если не произойдет позитивных изменений. Когда же они ездят на ту территорию, когда общаются со своими родственниками, они приезжают совсем с другими настроениями. У нас был очень сложный период, когда после Нового года две недели был перерыв на праздники, и первое занятие было сложным, потому что люди были немножко по-другому настроены. Но как с этим бороться? Никак. Они находятся в разных информационных сферах. Там говорят одно, здесь говорят другое, где правда – никто не знает, и я приехала к родственникам, мне там рассказали, значит, это правда. Своими глазами ничего не видела, но опять же это субьективный подход.

– Не планировали расширить проект за пределы города или области? 

– Расширить проект – нет. Но чтобы оплатить все поездки, нужно финансирование, из своего кармана – сложновато. У меня было две поездки по вопросам децентрализации от Украинского женского фонда. В рамках проекта я посетила Мариуполь, Волноваху, Угледар, Старобельск и Евсуг. Луганская область меня очень впечатлила, я не ожидала, что в городах, которые мы посетили, очень много украиноязычного населения. В Донецкой области немножко другие настроения, но опять же нельзя говорить однозначно, потому что группа – это еще не значит настроение людей всей территории. Для децентрализации выбирают людей, которые готовы что-то делать, что-то менять. Мы рассказывали, как влиять, как изменять ситуацию, говорили о законодательных каких-то моментах и об активизации громады. Больше акцент был на активизации громады, что вы сами можете что-то делать, а не ждать помощи. Поэтому у меня остались очень позитивные впечатления после тренингов и уверенность в том, что если с людьми разговаривать, общаться, то что-то поменять можно. 

В ближайшем будущем Наталья планирует воплотить в жизнь еще не один проект по решению конфликтов. В конце месяца общественники намерены снова посетить модульный городок.

– Планируем тренинги по решению конфликтов, но это касается не только переселенцев, но и децентрализации. Потому что когда у нас начинается процесс децентрализации, конфликтов возникает намного больше, чем могло бы быть. Сейчас пока в ожидании ответа от спонсоров.