Запорожская солдат Джейн о ситуации в АТО, отношении жителей Донбасса и косых взглядах. Фото

Во время благотворительного телемарафона в помощь бойцам АТО корреспонденту РепортерUA удалось пообщаться с бывшим волонтером, а ныне рядовым 37-го батальона, удивительной женщиной Юлией Матвиенко. Это интервью о настроениях людей на передовой и в Запорожье, а также о надежде на мир, которая помогает бойцам в самые трудные минуты.

– Юля, скажите, где сейчас дислоцируется 37-й батальон, в котором Вы служите?

С конца августа мы находимся в секторе М. Третий раз мы попадаем в зону АТО. Я приехала не просто на этот марафон, но, прежде всего, посмотреть на родной город, на родной дом, убедиться, что Запорожье – это Украина, потому что разные новости доходят на передовую, в том числе, что выигрывают здесь те ребята, которые натворили все эти дела в Донецке. Очень сильно переживаем: пока мы сидим там, в окопах, мы можем проиграть здесь, только другим способом. Поэтому я хожу, смотрю на все мероприятия. Действительно, Запорожье – это Украина. Не верить никому, мы не зря там стоим. Запорожье не повторит глупости. Мы в это верим. Большая часть 37-го батальона – это ребята, которые душой переживают за Запорожье. Я передаю ребятам – все хорошо, все спокойно – кому фотографиями, кому эсэмэсками. Здесь людям рассказываю, что 37-й есть – он в окопах, но есть. У нас нет возможности в отпуска отпрашиваться. Для меня сделали исключение, так как вчера мне вручали медаль, мне и еще нескольким бойцам, которым я их передам. Мы стоим как всегда стеной в определенных окопах, в определенном месте Донецкой области.

– Резко похолодало – в чем нуждаетесь сейчас?

Мы сейчас полностью переделываем наше жилище – утепляем его. Утепляем блиндажи, посты. Потому что на посту стоять реально очень холодно, особенно ночью, особенно когда идет дождь, дует ветер. Вплоть до того, что мы с ребятами сбросились на материалы, поехали в Мариуполь, купили и сейчас пытаемся сделать печь, чтобы можно было купаться. Есть такие трудности у нас. Пока мы были 37-м отдельным батальоном, к нам и в Авдеевку, и в Широкино приезжала баня. Ребята купались постоянно. Сейчас за 1,5 месяца в зоне АТО баню мы ни разу не видели. Нашли разбитый дом, сейчас ребята сами печку строят, будем баню там делать. Почему-то после того, как мы попали в бригаду, мы не видим того, что раньше видели. Жаловаться – не наш метод. Мы привыкли. Ребята из ничего могут приготовить кушать, из ничего сделать дом. За год войны многому можно научиться.

– Сегодня в основном собирают деньги на бойцов, которые уже мобилизовались. Как Вы считаете, нужно ли проводить сейчас такие мероприятия и в чем нуждаются бойцы, которые мобилизуются?

Демобилизованные бойцы прежде всего нуждаются в поддержке. Едешь в маршрутке – и на тебя люди смотрят, косятся. Ты не понимаешь, что они про тебя думают. Я ехала сюда тоже в маршрутке, заплатила за проезд – я не знаю, мне бесплатно или платно. Я – солдат в отпуске. Маршрутчик взял деньги. Я такой человек – я не могу по-другому, я лучше заплачу. Все остальные косятся. Ты чувствуешь взгляд за спиной, ты вроде как дома, но тебя то ли опасаются, то ли ненавидят. Находясь там довольно-таки долго, очень сложно приходить в родной дом и пытаться понять, что на самом деле здесь. На таких мероприятиях ты успокаиваешься. И пытаешься передать эту информацию мальчишкам. Сейчас меньше стреляют – перемирие. Есть буферная зона, которую мы охраняем. Боев таких, как раньше было, уже нет, но все равно надо постоянно быть начеку. За год мы разучились верить в то, что будет мир, поэтому на всякий случай мы всегда в боевой готовности. Всего можно ожидать. Неоднократно это подтверждалось на разных участках фронта, то есть к нам приходят внезапные «гости», это могут быть обстрелы. Постоянно нужно смотреть, чтобы близко к нашим позициям не подобрались. Пока о полном мире говорить не приходится.

– Насколько часто сейчас обстрелы проходят?

По нашим позициям – это где-то раз в неделю. Например, прилетело четыре мины – и дальше тишина. Приезжает проверка, смотрим – да, действительно дырки от мин. При том, там настолько все перепахано, что непонятно, где новые, где старые. Я на Facebook выкладывала, у нас была жертва обстрела – перепелка – это доказательство того, что были свежие обстрелы. Генералы говорят: «Старые». А там действительно не понять – где от «Градов», где от «Смерчей» и от артиллерийских снарядов. И при том они ведут бой не прицельно – не целясь в нас, просто показывают, что они есть. Нас пугать – бесполезно, мы за год уже ничего не боимся. Я не знаю почему, я думаю, они показывают, что они существуют, они есть. Мы к ним не шли, но мы и не собираемся. Мы четко подчиняемся приказам командования, мы не можем «ходить в гости». Сейчас очень строгий запрет на стрельбу в сторону сепаратистов. Наше дело только охранять, и только когда мы видим, что близко подходят к нашим позициям – да, мы передаем и действуем по ситуации.

– Как думаете, когда воцарится мир на нашей земле?

– Полный мир? Я не знаю. Мы разучились за год верить. Там сейчас даже танки стоят, то есть они не отводят. Даже ОБСЕ подтверждает. Слава богу, по телевизору правду говорят. Они действительно не отводят. Может быть, буквально 5 минут назад начали отводить. Очень хочется мира, в том числе тем людям, которые там живут. В особенности тем людям, которые живут в «серой» зоне. Они попали в ловушку по сути. Там нет войны – это буферная зона. За продуктами им приходится выезжать, работы как таковой там нет. Ходят практически всегда пешком, потому что многие дороги перекрыты, дамбы взорваны, мосты тоже. Сложно жить в таких условиях. И прекрасно их понимаешь, наши посты их пропускают, естественно, обыскивают, и если это продукты, вещи, то ребята пропускают, это разрешено. Они и не в ДНР, и не в Украине, они где-то посредине. Мы, чем можем, всегда помогаем местным жителям вплоть до того, что даже когда в Авдеевке 37-й стоял, ребята и витамины отдавали, которые получали с гуманитарной помощью, и тушенку отдавали. Мирные жители очень боялись украинской армии, а ребята делились с людьми тем, что у них было. И потихоньку люди начали понимать, что их пришли не убивать, а наоборот – защищать. Мы привыкли так общаться с мирным населением, и где бы мы ни были, пытаемся с мирным населением контактировать. Они действительно за Украину. Но много и тех, кому все равно. Они очень боятся: придет Украина – хорошо, придет Россия – тоже хорошо. Есть и такие люди. Но явных сепаратистов нет, потому что там видно, кто стреляет, кто – плохой, а кто – хороший.